Некоторое время тому назад брат твой,
король Эдуард, послал нескольких своих людей, Ричарда и других, для каких-то
надобностей по всем странам мира и писал ко всем королям и царям и властителям
и управителям. А на наше имя ни одного слова послано не было. Неизвестно каким
образом, волею или неволею, эти люди твоего брата, Ричард с товарищами,
пристали к морской пристани у нашей крепости на Двине. Тогда мы, как подобает
государям христианским, милостиво оказали им честь, приняли и угостили их за
государевыми парадными столами, пожаловали и отпустили к твоему брату. А затем
приехал к нам от твоего брата тот же Ричард Ричардов [Ченслер]
и Ричард Грей. Мы их также пожаловали и отпустили с честью. И после того как к
нам приехал от твоего брата Ричард Ричардов, мы послали к твоему брату своего
посланника Осипа Григорьевича Непею. А купцам твоего
брата и всем англичанам мы дали такую свободную жалованную грамоту, какую даже
из наших купцов никто не получал, а надеялись за это на великую дружбу со
стороны вашего брата и вас и на верную службу всех англичан. В то время, когда
мы послали своего посланника, брат твой Эдуард скончался, и на королевство
вступила твоя сестра Мария; спустя некоторое время она вышла замуж за испанского
короля Филиппа. И испанский король Филипп и сестра твоя Мария приняли нашего
посланника с честью и к нам отпустили, но
поручения с ним никакого не передали. В то же время ваши английские купцы
начали совершать над нашими купцами многие беззакония и свои товары начали
продавать по столь дорогой цене, какой они не стоят. А
после этого стало нам известно, что сестра твоя, королевна Мария, скончалась, а
испанского короля Филиппа англичане выслали из королевства, а на престол
посадили тебя. Но мы и в этом случае не учинили твоим купцам никаких
притеснений и предложили им торговать по-прежнему.
А до сих пор, сколько ни приходило
грамот, хотя бы у одной была одинаковая печать! У всех грамот печати разные.
Это не соответствует обычаю, принятому у государей, — таким грамотам ни в каких государствах не верят; у каждого государя
в государстве должна быть единая печать. Но мы и тут всем вашим грамотам доверяли и действовали в соответствии с этими
грамотами.
После этого ты прислала к нам по
торговым делам своего посланника Антона Янкина [Дженкинсона]. И мы, рассчитывая, что он пользуется твоей
милостью, привели его к присяге и вместе с ним другого твоего купца Ральфа
Иванова [Рюттера], как переводчика, потому что некому
было быть переводчиком в таком великом деле, и передали с ним устно тайные
дела великого значения, желая с тобой дружбы. Тебе же следовало к нам прислать
доверенного человека, а и ним Антона, или одного Антона. Нам не известно,
передал ли это поручение тебе Антон или нет; а в течение полутора лет про
Антона не было известий. А от тебя никакой ни посол, ни посланник не прибывал.
Мы же ради этого дела дали твоим купцам свою новую жалованную грамоту;
рассчитывая, что эти гости пользуются твоей милостью, мы даровали им свою
милость свыше прежнего.
После этого нам стало известно, что в
Ругодив [Нарву] приехал твой подданный, англичанин. Эдуард Гудыван [Гудмен], с которым было много грамот, и мы велели спросить
его об Антоне, по он ничего
нам об Антоне не сообщил, а нашим посланникам, которые были к нему приставлены,
сказал много невежливых слов. Тогда мы велели расследовать, нет ли с ним
грамот, и захватили у него многие грамоты, в которых для унижения нашего
государева достоинства и нашего государства написаны ложные вести, будто и
нашей царстве якобы творятся недостойные дела. Но мы и здесь отнеслись к нему
милостиво — велели держать его с честью
до тех пор, пока не станет известен ответ от тебя на
поручения, переданные с Антоном.
После этого приехал от тебя к нам
посланник в Ругодив [Нарву] Юрии Милдентов
[Мидлтон] по торговым делам. Мы его велели
спросить про Антона Янкина [Дженкинсона],
был ли он у тебя, и когда он должен прибыть от тебя к нам. Но посланник твой
Юрии ничего нам об этом не сказал и наших посланников и Антона облаял. Тогда мы
также велели его задержать, пока не получим от тебя вестей о делах, порученных
Антону.
И, наконец, нам стало известно, что к
Двинской пристани прибыл от тебя посол Томас Рандольф,
и мы послали к нему с жалованьем своего сына боярского и приказали ему быть приставом
при после, а послу оказали великую честь. А приказали
спросить его, нет ли с ним Антона; он же нашему сыну боярскому ничего не сказал
и начал говорить о мужицких и торговых делах; а Антон с ним не пришел. С того
времени, как он пришел в наше государство, мы много раз ему указывали, чтобы
он вступил в переговоры с нашими боярами и сказал, есть ли у него приказ от
тебя о тех делах, о которых мы передали тебе с Антоном. Но он нелепым образом
уклонился. А писал жалобы на Томаса [Гловера] и на
Ральфа [Рюттера] и занимался другими торговыми
делами, а нашими государственными делами пренебрегал. Из-за этого-то твой посол
и запоздал явиться к нам; а затем пришло божье послание — моровое поветрие, и он не мог быть принят. Когда же божье
послание — поветрие
— кончилось, мы его допустили перед свои очи. Но он опять говорил нам о торговых делах. Мы
выслали к нему своего боярина и наместника вологодского князя Афанасия
Ивановича Вяземского, печатника своего Ивана Михайлова и дьяка Андрея
Васильева и велели его спросить, есть ля у него поручение по тем делам, о
которых мы передавали тебе с Антоном. Он ответил, что такое поручение с ним
также имеется. А мы поэтому оказали ему великую
почесть, и он был принят нами наедине. Но он говорил о тех же мужицких и торговых
делах и лишь изредка касался того дела. В то время нам случилось отправиться в
нашу вотчину Вологду, и мы велели твоему послу Томасу ехать с собой. А там, на
Вологде мы выслали к нему нашего боярина князя А. И. Вяземского и дьяка Петра
Григорьева и велели с ним переговорить, как лучше всего устроить между нами это
дело. Но посол твой Томас Рандольф все время говорил
о торговом деле, и едва его убедили и поговорили о тех делах. Наконец,
договорились об этих делах, как следует
их устроить, написали грамоты и привесили к ним печати. Тебе же,
если тебе это было угодно, следовало таким же образом написать грамоты и
прислать к нам в качестве послов достойных людей и с ними вместе прислать
Антона Янкина [Дженкинсона].
Прислать Антона мы просили потому, что хотели его расспросить, передал ли он
тебе те слова, которые мы ему говорили, согласна ли ты на наше предложение и
каковы твои намерения. Вместе с твоим послом послали своего посла Андрея
Григорьевича Совина.
Ныне ты к нам отпустила нашего посла,
а своего посла с ним ты к нам не послала.
А наше дело ты сделала не таким образом, как договорился твой посол. Грамоту же
ты послала обычную, вроде как проезжую. Но такие дела не делаются без клятвы и
без обмена послами. Ты совсем устранилась от этого дела, а твои бояре вели
переговоры с нашим послом только о торговых делах, управляли же всем делом твои
купцы сер Ульян Гарит
[Уильям Гаррард] да сер Ульян
Честер. Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и
заботишься о своей государевой чести и выгодах для государства, — поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры.
Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики
торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для
страны, а ищут своей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своем девическом
звании, как всякая простая девица. А тому, кто
хотя бы и участвовал в нашем деле, да нам изменил, верить не следовало.
И раз так, то мы те дела отставим в
сторону. Пусть те мужики, которые пренебрегли нашими государскими головами и
государской честью и выгодами для страны, а заботятся о торговых делах,
посмотрят, как они будут торговать! А Московское государство пока и без
английских товаров не бедно было. А торговую грамоту, которую мы к тебе
послали, ты прислала бы к нам. Даже если ты и не пришлешь эту грамоту, мы все
равно по ней ничего делать не будем, Да и все наши грамоты, которые до сего дня
мы давали о торговых делах, мы отныне за грамоты не считаем.
Писана в нашем Московском государстве, в
году от создания
мира 7079, 24 октября [24 октября l570 г.].
